Порталы подземки

Наталия Каминская

Распечатать
«Ромео и Джульетта» У. Шекспира. Режиссёр Егор Перегудов. Художник Владимир Арефьев. РАМТ. Премьера 14 февраля 2020.

Взяв не классический перевод трагедии, а новый, сделанный Осией Сорокой, режиссер Егор Перегудов явно выразил свое намерение рассказать современную историю. Поддержал его и художник Владимир Арефьев, который поместил действие в некий подземный переход. Слева и справа спускаются вниз лестницы, по которым бегают туда-сюда главные и второстепенные герои, а внутри кипит жизнь, в застекленных павильонах торгуют всякой всячиной, на ступеньках присаживаются, тут же и дерутся. И убивают. Переход как средоточие маргинальной жизни легко ложится на события. Однако создатели спектакля понимают этот переход гораздо шире, чем просто подземную городскую коммуникацию. Стеклянные магазинчики-кабинки о ходу дела могут превращаться в склепы, «низ», скрытый от солнечного света становится и порталом в иные измерения. Так, к примеру, продавщица цветочного ларька превращается однажды в Королеву Мэб (Мария Рыщенкова), шикарную женщину в траурном концертном платье и начинает, как бы незримо сопровождать героев на тот свет.

В этом сложносочиненном спектакле Ромео (Денис Фомин) и Джульетты (Анастасия Волынская) вовсе не благостны, а угловаты, жестко и неромантично реальны. Они - плоть от плоти породившего их мира распрей, где их родители даже на похоронах детей спорят, кто поставит на могилки статуи побогаче. Особенно впечатляет Отец Лоренцо (Тарас Епифанцев), который здесь больше похож на руководителя бойцовского клуба, грубого полукриминального гуру местной молодёжи. чем на святого отца. И тайные склянки с ядами, фальшивые документы, и вовремя розданные подопечным тумаки – все при нем.

Перед нами вполне узнаваемый сегодняшний социум, в котором почти все является не тем, чем кажется. И вот Меркуццио (Михаил Шкловский) разыгрывает сильнейшую сцену собственной смерти: его бутафорское тело уже лежит на замызганных ступеньках, а глумливая душа, живущая в теле реальном, все еще продолжает откалывать номера, острить и дурачиться, боясь оглянуться на то, что на самом деле случилось в двух шагах.  И вот Колдунья Мэб предлагает Джульетте три созданных ею флешбека, три варианта их с Ромео союза. «Кино» откручивается назад. и Ромео то вовсе увлечен другой, не думая ни о какой Джульетте, то возвращается к ней из Мантуи живой-здоровый, а то оба и вовсе состарятся, чтобы «умереть в один день», но отнюдь не в расцвете молодости. «Могло бы, но вышло иначе» зависает здесь в воздухе отчетливой трагической нотой. Заключенные в стеклянную будку-склеп герои счастливы и безмятежны так, как не довелось им блаженствовать при их короткой жизни. Бесстрастное световое табло показывает то имена действующих лиц: «Мама Джульетты», «Отец Ромео», - то фиксирует даты и время происходящих событий, а то и подбрасывает реплики персонажам, которые от происходящего впадают в ступор. Хватающая за душу песня Леонарда Коэна Famous Blue Raincoat, которую поет под гитару сама Джульетта; гофрированные щиты киосков, которыми при случае можно и ударить, и прибить до смерти; ступени, с помощью которых одни всего лишь пересекают проезжую часть, а другие попадают в преисподнюю, - все это смешение времен, приемов, интонаций и событий , в конечном счете, собирается в современную трагедию. Совсем лишенную пафоса, но от этого не менее очевидную.

Возврат к списку